Меня везли по бесконечному коридору городской больницы. Колёса инвалидного кресла издавали едва слышный скрип на поворотах, а воздух был пропитан смесью антисептиков, лекарств и чьих-то парфюмированных нот.
– Куда её? – спросила одна медсестра у другой.
– В отдельную палату, – ответила та, и мне показалось, что в её голосе мелькнуло что-то напоминающее жалость.
Я внутренне усмехнулась. По крайней мере, не в общую, где чужие разговоры, стенания и сны, в которых меня нет. Отдельная палата – это маленький островок, где можно хотя бы ненадолго остаться наедине с собой, отдышаться от этой сумасшедшей гонки под названием «жизнь».
Как странно. Когда врачи произнесли этот диагноз впервые, я испытала страх. Потом он сменился недоумением, затем – каким-то странным оцепенением. А сейчас… Сейчас мне даже казалось, что всё это происходит не со мной.
Я лежала, глядя в потолок, пока медсестра помогала переложить меня на кровать. Мир вокруг словно замедлился, стал одновременно далёким и невероятно реальным.
И впервые за долгое время я заметила Жизнь – настоящую, простую, не распылённую между дедлайнами и встречами, не растворённую в телефонных звонках и бессмысленной погоне за чем-то недостижимым.
За окном кто-то радостно смеялся. На подоконнике сидел воробей, наслаждаясь осенними лучами солнца. Ветер мягко колыхал золотистые листья деревьев.
– Как же красиво, – прошептала я про себя. – Ну и пусть, что поняла это только сейчас. Главное – поняла.
Мне оставили несколько дней, может быть, неделю. Врачи сохраняли учтивое молчание.
Сидя одна, я улыбалась, чувствуя, как мир вокруг внезапно ожил. Первый раз за многие годы я действительно дышала, существовала, ощущала каждую секунду.
Я обратилась к Богу. Не с просьбой, нет. Просто поблагодарила:
– Спасибо тебе за то, что ты дал мне возможность понять, какова она – Жизнь. Даже если это случилось перед самым концом.
Ощущение спокойного счастья захватило меня целиком. Я чувствовала, как свет пульсирует вокруг, будто мягкое, невидимое тепло наполняет пространство.
Затем в палату начали заходить люди. Сначала родственники – каждый со своим выражением лица: кто-то робко улыбался, кто-то терялся, не зная, что сказать. В их глазах читались страх, беспомощность и печаль.
– Почему вы такие мрачные? – старалась шутить я. – Давайте хотя бы посмеёмся вместе.
Я рассказывала анекдоты, забавные истории, вспоминала глупости из детства. И, к моему удивлению, даже самые затравленные лица начинали оживать. Кто-то смеялся, кто-то говорил:
– Ты удивительно сильная.
А я просто любила Жизнь во всём её проявлении.
На третий день пребывания в больнице мне наскучило лежать. Я поднялась и устроилась у окна. Когда врач застала меня в таком положении, она едва не лишилась дара речи.
– Вам нельзя этого делать! – воскликнула она, явно теряясь.
– А что это изменит? – спокойно ответила я.
– Но ваши анализы… они же… – она запнулась.
– Какие они?
– Такие, что вы уже давно должны были…
Я лишь усмехнулась.
– Вижу, что нет. А я всё ещё здесь.
Спустя три дня меня перевели в общую палату. Родственники, словно приняв какое-то негласное решение, попрощались и перестали приходить. А я продолжала жить, наслаждаясь каждым моментом.
В палате находилось пять женщин. Они молчали, уткнувшись в стены, с серыми, безжизненными взглядами. Каждый день одно и то же – тоска и безмолвие.
Я продержалась три часа.
Затем достала из-под кровати арбуз (его кто-то из родственников оставил, да так и забыл), водрузила его на тумбочку и объявила:
– Арбуз помогает снять тошноту после химиотерапии!
Женщины повернулись ко мне с удивлением.
– Правда?
– Конечно! – уверенно кивнула я.
Первый раз за долгое время в палате появился звук, отличный от кашля и стонов – тихий смех. Арбуз был сладким, и вскоре все начали шутить и делиться историями.
Однажды медсестра заглянула к нам:
– Девочки, можно потише? Вы всю ночь своей весёлостью не даёте спать всему этажу!
Но для меня смех стал символом Жизни.
Через несколько дней врач подошла ко мне с бумагой в руках.
– Послушайте, вот эти показатели… они совершенно нормальные, – растерянно произнесла она.
– И что с того?
– Ваши анализы вернулись в пределы нормы.
Она смотрела на меня так, будто перед ней чудо, которое невозможно объяснить.
– Бывает и такое, – пожала плечами я.
Меня выписали. Оказалось, всё гораздо проще, чем казалось. Жить – значит чувствовать, замечать, любить.
И пока ты способен это делать, тебе доступна бесконечность.