Вадим, последний раз спрашиваю: ты пришлёшь деньги на зимние сапоги Мише? Зима уже на пороге, а у него уже почти нет чего надеть.
Марина сжимала телефон, будто хотела выжать из него и голос бывшего мужа, и остатки его совести. На другом конце замерло, потом прозвучал неуверенный, всегда оправдывающийся вдох.
Марина, ты же знаешь, сейчас тяжело. На работе завал, премию откладывают
Слышу я эти отговорки каждый месяц, перебила она. Вадим, это наш сын. Ему нужны сапоги, а не очередная игрушка. Я всё делаю для него.
Понимаю, пробормотал он. Но мама Мама считает, что ты слишком часто просишь. Говорит, алименты должны хватать.
Какие алименты? Тех трёх рублей, что ты раз в квартал переводишь, когда твоя мать напомнит? На них даже шнурки не купить!
Слёзы, горькие и безвластные, катились по её щекам. Она стояла в крошечной кухне, где пахло вчерашним борщом и влажным бельём, сушившимся на верёвке над плитой. За стеной в единственной комнате спал Миша, шесть лет, её единственная радость и постоянная тревога.
Я ещё раз поговорю с ней, пообещал Вадим без уверенности. Может, чтото изменится.
Не утруждай себя, отрезала Марина и повесила трубку.
Разговаривать с Тамарой Павловной, матерью Вадима, было всё равно что стучаться в каменную стену. Холодная, властная женщина, привыкшая, что мир крутится вокруг её желаний и сынанедотёпа. Марина вытерла слёзы тыльной стороной ладони, подошла к спящему сыну. Его светлые волосы раскинулись по подушке, рядом лежал поцарапанный плюшевый зайчик. Она поправила одеяло, поцеловала холодную щёку и думала: ради него я готова на всё.
Внезапный звонок заставил её вздрогнуть. На экране незнакомый городской номер, но сердце замерло: она знала, кто звонит. Медленно вернувшись к кухонному столу, она подняла трубку.
Слушаю.
Марина? Это Тамара Павловна.
Голос бывшей свекрови был холоден, как лёд, без «здравствуйте» и «как дела». Сразу к делу.
Да, Тамара Павловна, здравствуйте.
Я просила Вадима передать тебе, чтобы ты перестала звонить с постоянными просьбами. Похоже, ты не услышала. Слушай меня внимательно, и больше к этому вопросу возвращаться не будем. У Вадима начинается новая жизнь, новая семья. Мы больше не будем содержать тебя и твои проблемы.
Марина молчала, чувствуя, как в груди всё холоднее.
Что касается мальчика Тамара сделала паузу, подбирая самые режущие слова. Твой сын нам больше не внук. Забудь этот адрес и номер. Всего хорошего.
Короткий гудок прозвучал, словно выстрел в тишине кухни. Марина опустила трубку, но оставалась стоять, глядя в пустоту. Не внук. Простое, но страшное слово, будто можно так просто вычеркнуть из жизни ребёнка, который носил их фамилию, имел глаза отца и упрямый подбородок деда. Села на табурет, обхватила голову руками. Это был конец не просто развод, а полное отлучение от прежних надежд, праздников в загородном доме, ощущения, что у сына есть настоящая, полная семья.
Утром она проснулась с тяжёлой головой, но с ясным решением больше никому не надеяться. Теперь только она и Миша, вдвоём против мира. Она шила в небольшом ателье, получала скромную зарплату, но хватало на жизнь. Теперь предстояло затянуть пояс ещё туже.
Мамочка, а мы поедем к бабушке Тамаре на выходные? спросил Миша за завтраком, постукивая ножками под столом. Она обещала показать мне новую машину, которую папа купил.
Сердце Марины сжалось. Как объяснить, что бабушка больше не хочет его видеть? Что у папы теперь будет другой ребёнок?
Мишенька, у бабушки сейчас много дел, мягко ответила она, стараясь, чтобы голос не дрожал. И у папы тоже. Мы в эти выходные пойдем в парк, покатаемся на каруселях, хочешь?
Миша задумался, но мысль о каруселях победила.
Хочу! И сладкую вату!
И сладкую вату, улыбнулась Марина, пряча за улыбкой боль.
Так началась их новая жизнь. Марина брала любую подработку: укорачивала брюки соседям, вшивала молнии, шила шторы ночами. Сначала спала четырепять часов, но видя радостное лицо сына, усталость отступала. Зимние сапоги купила на распродаже не модные, но тёплые.
По вечерам, когда Миша спал, её накрывала безнадёжность. Она садилась к швейной машинке, в такт стуку думала о несправедливости. Вспоминала Вадима нерешительного, инфантильного, когдато любимого. Вспоминала, как он делал ей предложение, как они мечтали о детях, а потом его родители, особенно мать, отняли его, заявив, что Марина «не пара», «из простых», без положения и денег. И потом маленький проступок, раздутый Тамарой до космического предательства, и Вадим, не выдержав давления, ушёл.
Год прошёл. Миша пошёл в первый класс. Марина гордо вела его за руку на линейку в новом костюме, который сама сшила, с букетом гладиолусов в руках. Она видела в нём всё, что построила сама, и знала, что всё правильно.
В ателье сменилась владелица: теперь это была Ангелина Викторовна, строгая, но справедливая женщина. Она сразу заметила талант Марины.
У тебя золотые руки, Мариночка, сказала она, разглядывая безупречный шов на шелковом платье. Ты думала о чёмто большем, чем просто подгонка?
Например? удивилась Марина.
Например, создавать своё. У тебя есть вкус.
Марина лишь отмахнулась: «Что «своё», когда надо платить за квартиру и школу». Но слова Ангелины запали ей в душу. Однажды, разбирая старые ткани, она нашла яркий ситц и сшила крошечный комбинезон и панамку для плюшевого зайца Миши. Показала в ателье, и владелица, восхищённая, потребовала увидеть остальные работы.
Следующим днём Марина принесла коробку с кукольными платьями, костюмом для медвежонка, вышитой рубашкой с ягодным узором. Ангелина разместила их у входа, назвав экспириментом. К вечеру клиентки, пришедшие за заказами, покупали миниатюрные творения для своих внуков. Одна дама заказала целый гардероб для дорогой немецкой куклы своей внучки.
Марина не могла поверить то, что казалось шуткой, стало востребованным. Она создала страницу в соцсетях, назвав проект «Мамино тепло». Деньги перестали быть вечной проблемой. Миша записался в кружок рисунка, о котором мечтал. Они переехали в большую съёмную квартиру с отдельной комнатой для сына. Усталость ушла, в глазах появился блеск. Работа продолжалась, но теперь она дарила удовлетворение.
Миша вырос добрым, спокойным мальчиком. Он больше не спрашивал про отца или другую бабушку. Его мир мама, которой он гордился, рассказывая друзьям, что её мамаволшебница умеет сшить всё, что захотят.
Когда Мише исполнилось двенадцать, прозвенел знакомый звонок. Номер вновь был чужим, но Марина ответила.
Марина? Здравствуйте, это Тамара Павловна.
Голос старой свекрови прозвучал, как холодный металл.
Я вас слушаю.
Я звоню по делу, без смущения сказала она. Моя знакомая порекомендовала вас как мастера детской одежды. У моего внука скоро день рождения, ему пять. Хочу заказать эксклюзивный костюм, готова платить двойную цену.
Марина закрыла глаза. Внук. Пять лет. Значит, у Вадима действительно новая семья, новый ребёнок. И теперь эта женщина, выгнавшая её сына из жизни, хочет её услуги. Ирония была горькой.
Тамара Павловна, произнесла Марина спокойно, без злобы, только с достоинством. Я вынуждена отказать.
Тишина на той линии была ошеломляющей.
Что значит отказать? Я готова заплатить любую цену!
Дело не в цене, ответила Марина. Несколько лет назад вы сказали, что мой сын «больше не ваш внук». Вы вычеркнули его, не задумываясь о ребёнке.
Это было давно начала Тамара, но Марина перебила.
Для вас это давно, а я помню каждую секунду того разговора. Я построила жизнь и бизнес с нуля, вкладывая в каждую вещь не только умение, но и любовь к своему ребёнку. Мой бренд «Мамино тепло» не может шить для тех, кто так холодно отрезал родную душу.
Пауза, чтобы дать понять бывшей свекрови.
Мой сын, тот самый, которого вы назвали «больше не внук», сидит в соседней комнате и рисует. Он талантлив, добр и умен всё, что у меня есть. Ваши деньги оставьте себе; может, они помогут вам купить совесть, хотя я в этом сомневаюсь. Всего хорошего.
Она бросила трубку, руки слегка дрожали, но внутри было светло. Это была не месть, а справедливость. Подойдя к двери сына, заглянула в щель: Миша сидел за столом, погружённый в рисунок, не замечая её. На стене висели яркие картины, полные света.
Улыбка заиграла на её губах. Всё было хорошо, и будет лучше. Она закрыла дверь, пошла на кухню ставить чайник. Впереди ещё один обычный вечер, наполненный тихим счастьем, созданным её собственными руками, без места для призраков прошлого.