Собираясь домой, хирург узнала, что после долгого перерыва, будет оперировать отец… А решив помочь…
Ольга уже собиралась домой, когда в дверь её кабинета кто-то настойчиво и сильно постучался. Она открылась, и к ней ворвалась взволнованная медсестра. Лицо её было бледным, испуганным, а голос таким дрожащим, что не сразу было понятно, что Анна хотела.
— Там, привезли, — сообщила она, размахивая руками. — Зовёт вас, срочно.
— Кто зовёт, кого привезли, — спросила Оля, снова натягивая свой белый халат. — Да скажи ты толком.
Анна немного отдышалась и сказала, что Ольгу хочет видеть её отец, заведующий хирургическим отделением Второй городской больницы. Потом рассказала о парне, которого только что доставили с серьёзными ножевыми ранениями. Анна показала свои перепачканные кровью руки и всхлипнула. Она работала всего пару месяцев и ещё не успела привыкнуть к таким происшествиям.
Оля, отправив медсестру готовить операционную, направилась в кабинет отца. Сергей Петрович уже ждал её у дверей, нетерпеливо переминаясь ноги на ногу.
— Оперировать буду я, — сказал он, когда дочь подошла поближе, — а ты пока займись переливанием. Он потерял очень много крови, артерия перебита в двух местах.
— Ты уверен, что хочешь этого? — с тревогой спросила Ольга, вглядываясь в серые непроницаемые глаза. — Может, лучше я?
Почти год назад у папы случилась очередная чёрная полоса. Сразу двое пациентов умерли на его операционном столе за короткий промежуток времени. Произошло это не по вине Сергея Петровича, разбирательство доказало, что он сделал всё, что мог, и смерти были лишь роковым стечением обстоятельств. Но всё-таки это серьёзно пошатнуло здоровье и нервы пожилого хирурга. Он стал часто выпивать и наотрез отказывался даже смотреть в сторону медицинских инструментов. Вся операция легла на плечи его талантливой дочери, которая всегда считала папу лучшим в своём деле и гордилась им несмотря ни на что.
— Я это сделаю, — с нажимом сказал Сергей Петрович, — а ты делай так, как я говорю.
И он, достав из кармана пачку сигарет, на минуту вышел на улицу собраться с мыслями, а Оля, всё ещё тревожась за отца, побежала в операционную.
— Нет у нас такой крови, — воскликнула, узнав обо всём Валентина Максимовна, старшая медсестра, — вторая положительная есть, первая отрицательная, а четвёртая отрицательная нету.
— У меня четвёртая, — тихо сказала Ольга.
— Это в каком смысле?
— В прямом, четвёртая отрицательная.
Ольга закатала рукав и постучала пальцем по взбухшим венам. Валентина Максимовна затрясла головой так сильно, что с неё слетел накрахмаленный чепчик.
— Нет, нет, нет, нет, — закричала она. — Ещё чего? Ты нам нужна во время операции. А если он умрёт? — покачала головой Оля. — Вы возьмёте на себя такую ответственность? Сами же сказали, сколько он потерял.
Она подошла к столу и посмотрела на лежавшего на нём пациента. Это был молодой человек, лет двадцати-пяти-тридцати, с аккуратной бородкой и шрамом на переносице. Черты его лица, тонкие и правильные, напоминали какого-то актёра. Оля даже невольно залюбовалась им. Валентина Максимовна, заметив это, недовольно кашлянула.
— Я категорически против, — сказала она. — Предлагаю сделать запрос в другую больницу.
— Вы что, совсем уже? — не выдержала Ольга. — Какой запрос? Он же умрёт.
— Что за шум? — спросил входящий Сергей Петрович.
Женщины наперебой бросились жаловаться ему друг на друг. А мужчина, выслушав все доводы, неожиданно встал на сторону дочери.
— Хорошо, — сказал он Ольге. — Если ты так решила, я не против. Выбора особого нет.
Оля улеглась на кушетку, и папа сам ввёл ей в вену иглу катетера. По прозрачной трубке медленно двинулась густая тёмно-алая кровь. Она, словно толстая нить, связала два тела. Оля умиротворённо закрыла глаза.
Довольно скоро она почувствовала лёгкое недомогание и тошноту. Кровь всё вытекала и вытекала, а Оля, крепясь изо всех сил, мысленно подбадривала себя.
— Ты всё делаешь правильно, — повторяла она про себя. — Так всё и должно быть.
Видя, что дочь уже на грани потери сознания, Сергей Петрович вынул иглу из её вены и велел Валентине Максимовне принести сладкого чаю. Оля медленно повернула голову и посмотрела на парня. Он по-прежнему лежал без движения, будто мраморное изваяние, и ей очень хотелось, чтобы и он повернулся к ней и что-нибудь сказал или хотя бы открыл глаза. Но он был безмолвен. Лишь угасающее дыхание говорило о том, что в его теле всё ещё теплилась жизнь.
— Всё будет хорошо, — сказал отец. — Твоя кровь не пропадёт зря, это уж я тебе обещаю.
Оля прикрыла глаза и отключилась. Она больше ничего не видела и не слышала. Прошло несколько месяцев. Многое изменилось за это короткое время. Она потеряла отца. Сергей Петрович, возвращаясь вечером домой, попал в автокатастрофу. Его легковушку протаранил мусоровоз, водитель которого уснул за рулём.
Несколько дней Оля находилась в полном шоке. Она лежала дома и просто смотрела в потолок, не веря в то, что случилось. Ей казалось, папа вот-вот позвонит и, как обычно, спросит, как её дела. А может быть, даже заглянет к ней на чашку чая, и они проведут часок-другой, играя в карты или обсуждая работу. Но папы больше не было.
После него остались лишь толстые тетради, исписанные торопливым неразборчивым почерком, мятые костюмы и галстуки, а ещё недоеденное высушенное яблоко в ящике стола и книга с анекдотами, которую отец читал, когда у него было паршиво на душе. Оля так и не нашла в себе сил притронуться к этим вещам. Она бродила по квартире папы, как по музею. Лишь висевшую на стене фотографию матери, умершей, когда девушке было всего пятнадцать, она бережно сняла и забрала домой.
Евгений, её муж, не очень удачливый бизнесмен, грезивший о большой прибыли, разрывался между работой и женой, стараясь ей хоть как-то помочь. Получалось это, правда, не очень хорошо.
— Все люди смертны, — говорил Евгений, задумчиво глядя в окно. — Так уж устроено природой.
— Да уж, хорошо тебе говорить, — вздохнула Оля. — Твои-то родители ещё живы, а у меня больше никого не осталось.
Она вспоминала последнюю операцию, которую они провели с отцом, и думала о том парне, которому подарила свою кровь. Ольга не знала, что с ним. Сразу после ухода папы они с Евгением перебрались в другой город. Оля не знала, как шли дела во второй городской. Анна и Валентина Максимовна пару раз звонили ей, чтобы проведать, но Ольга совершенно забыла спросить их о загадочном пациенте.
Единственное, что знала наверняка, это то, что он жив и что папа был счастлив, когда выполнил данные ей обещания. Ну, по крайней мере, он ушёл, зная, что всё было не зря. Ольга посмотрела на фото отца, установленное на заставку телефона, и улыбнулась.
— Пойду проведу Сашу, — сказала она мужу, — пора бы его уже разбудить.
Она вышла в детскую, где спал их четырехлетний сын, и осторожно на цыпочках приблизилась к кроватке. Ольга всегда будила его поцелуем в лоб или лёгкой щекоткой. Саша со смехом просыпался и хватал её за ухо или нос, а потом долго их теребил, будто норовил оторвать. Ольга тоже смеялась, брала сына на руки, после чего они долго кружились по комнате и падали на мягкий ковёр. Вот и в этот раз мальчишка проснулся от её прикосновений и ухватился за её ухо.
— Сегодня съездим проведать дедушку, — сказала Ольга, наигравшись с сыном. У него день рождения.
После завтрака они сели в машину и отправились в другой город, на кладбище, где был похоронен Сергей Петрович. Евгений, сославшись на сильную занятость, остался дома.
— Ты помнишь дедушку, — спросила Оля, — когда они с сынишкой уселись на лавочку около могилки?
Саша утвердительно кивнул и достал из кармана игрушечный пистолет, подаренный ему дедушкой. Эта игрушка на батарейках пронзительно трещала и светилась при каждом нажатии на курок. К недовольству мальчишки, батарейки в пистолете уже сели, так что игрушка больше не работала.
— Папа меня вчера оттолкнул и отругал, — пожаловался сын, — когда они на обратном пути заехали перекусить в кафе. — Я попросил его робота починить, а он почему-то рассердился.
— Да уж, что-то он перегнул палку, — согласилась Ольга. — Он у нас в последнее время сам не свой, что-то у него на работе не клеится. Но я с ним поговорю вечером и скажу ему, чтобы починил твою игрушку.
— Да я уже сам починил, — вздохнул Саша. — Взял у папы клей и приклеил голову.
— Ух ты! Молодец! — искренне восхитилась Ольга. — Вырастешь, будешь собирать настоящих роботов.
Они посидели ещё немного, доели подтаявшее мороженое и без каких-либо происшествий добрались до дома. Почитав уставшему за день сыну сказку на сон грядущий, Оля зашла к мужу, который коротал вечер за просмотром футбольного матча. Некоторое время она собиралась духом. Её удивляло то, что всегда далёкий от спорта Евгений вдруг начал углублённо им интересоваться. Он уже почти месяц смотрел то футбол, то хоккей, то совершенно непонятный ей бейсбол и регби. Сама она иногда ходила на хоккей с отцом, страстным поклонником небольшой городской команды, но никогда не питала особого восторга к игре. Футбол же ей представлялся очень нудной и медленной игрой, длившейся невероятно долго.
— Это что ты вчера такой с сыном учудил? — спросила Оля, попросив мужа убавить звук. Отругал его, оттолкнул. Я, конечно, понимаю, у тебя нервы шалят, но надо как-то сдерживаться.
Евгений что-то самозабвенно записывал в блокнот, так что ей долго пришлось ждать ответа.
— Я занят сейчас, — наконец, сказал он. — Давай поговорим чуть позже.
— Как же ты занят? Ты ведь смотришь футбол? — удивилась она. — Да что случилось-то, а?
Евгений лишь махнул рукой и более не проронил ни слова. Вскоре правда обо всём вылезла сама наружу. Однажды вечером Евгений, заявившись домой изрядно выпившим, разоткровенничался и рассказал о том, что делает ставки. А ещё поведал о долгах, которых накопилось изрядное количество. В общей сложности Евгений был должен уже несколько миллионов.
— Сколько? — выдохнула, не поверив своему рту, Ольга.
— Десять, — Евгений повторил сказанное и беззаботно потянулся. — Ничего, справимся, отыграюсь как-нибудь, продам тачку или…
Он вдруг повернул к жене, разгорячённое, взволнованное лицо, и глаза его хищно загорелись.
— А что, если продать квартиру твоего отца, — предложил он с остервенением, — всё равно пустует, а стоит-то она в хорошем районе, трёхкомнатная, ремонт есть, да её с руками оторвут за любые деньги, а я бы их тогда в оборот пустил. У меня уже есть кое-какой план, и если всё выгорит, мы не просто отыграемся, а уйдём в такой плюс, о-о-о…
— Ты идиот? — Нет, Евгений, скажи честно, ты идиот? Негодованию Ольги не было предела. Она принялась расхаживать по гостиной, сложив руки на груди. — Ты предлагаешь продать квартиру отца, чтобы… — Извини меня, чтобы просадить их в один миг?
— Но почему? — возразил Евгений. — У меня есть стратегия, нужны только ресурсы. Я недавно познакомился с одним человеком, мы с ним такое разработали, закачаешься.
— Вот и закачивайся, — процедила Ольга, — а от меня ты ничего не получишь.
— А-а-а, вот, значит, как ты меня любишь, — воскликнул муж. — Когда всё было хорошо, ты со мной, а как беда — сразу в кусты. Хороша жена, нечего сказать.
Ольга ничего не ответила и больше не разговаривала с ним весь остаток вечера. Довольно скоро после той беседы жизнь превратилась в сущий ад. Евгений потихоньку спускал имущество, закрыл бизнес, продал оба своих магазина вместе с имуществом за сущий бесценок и за срочность. Эту же участь разделила и его машина, и подаренный Евгению отцом участок за городом, на котором супруги хотели построить дачу. Евгений всё никак не мог остановиться. Он продолжал делать ставки, расплачиваясь с одними долгами и тут же влезая в другие.
В дверь квартиры уже стучались кредиторы, её расписывали угрожающими надписями, а ещё бросали в окна камни и бутылки. Когда Евгений наконец открыл дверь, чтобы поговорить с коллекторами, те ворвались к ним в квартиру , схватили Ольгу и..
…и прижали к стене так, что у неё перехватило дыхание. Саша испуганно закричал в соседней комнате.
— Тихо! — рявкнул один из них, крепкий мужчина в кожанке, с татуировкой на шее. — Ребёнка убери, пока цел.
Евгений побледнел, но попытался держать видимость уверенности:
— Подождите, дайте мне ещё время, я всё верну… Я почти… почти отыгрался!
— Ты нас за дураков держишь? — другой, с лицом, изрезанным старыми шрамами, скривился. — Мы тебе и так месяц дали. Теперь либо деньги, либо… — он бросил быстрый взгляд на Ольгу, отчего та похолодела.
— Не смейте! — закричала она. — Здесь ребёнок!
Мужчины переглянулись. Один ухмыльнулся:
— Так вот у тебя, значит, есть чем платить. Квартира старика-хирурга, да? Мы уже знаем. Переоформляй.
Евгений сжал кулаки, потом, опустив голову, пробормотал:
— Хорошо… хорошо, я всё сделаю.
Оля резко отшатнулась от него, глаза её налились слезами:
— Ты… ты готов продать память о моём отце?! Ты готов лишить нас дома ради своих ставок?
— Лучше так, чем чтоб нас всех в подъезде резанули, — выкрикнул Евгений, хватая её за руку. — Ты не понимаешь, с кем мы связались!
Оля вырвалась и, глядя прямо в глаза громиле с татуировкой, сказала дрожащим, но твёрдым голосом:
— Я подпишу бумаги только через суд. Но знайте: я врач. И если с моим сыном или со мной хоть что-то случится, я вас из-под земли достану.
Мужчины переглянулись, потом один из них сказал:
— У тебя неделя. Иначе мы сами решим, что с вами делать.
Они ушли, хлопнув дверью так, что затряслись стены. Саша выбежал из комнаты, прижался к маме и заплакал. Оля гладила его по голове и думала:
«Нет, этого я так не оставлю. Я найду выход. И, может быть… мне стоит разыскать того парня, которому я отдала свою кровь. Почему-то сердце подсказывает: он ещё вернётся в мою жизнь.»
Через несколько дней Оля шла по коридору новой больницы, куда устроилась работать после скандала с мужем. Она чувствовала усталость, но и странное предчувствие, будто судьба приготовила ей встречу.
И вдруг… в палату, где она должна была осмотреть пациента после операции, зашла и замерла.
На койке сидел тот самый парень, которому когда-то отдала свою кровь. Он уже не был измождённым, наоборот — сильный, уверенный в себе, с живым взглядом и едва заметной улыбкой.
— Доктор Ольга? — его голос прозвучал тихо, но в нём было что-то такое, что пробрало её до дрожи. — Я вас искал.
Оля почувствовала, как у неё подкосились ноги.
— Зачем?.. — еле слышно прошептала она.
Парень медленно поднялся, сделал шаг к ней и неожиданно сказал:
— Потому что теперь мы связаны навсегда. И у меня есть то, что может спасти вас и вашего сына от ваших… «кредиторов». Но есть одно условие…
Он посмотрел ей прямо в глаза.
— Вам придётся узнать всю правду о смерти вашего отца.