Серега ввалился в квартиру, бросил тяжеленную сумку прямо в прихожей и замер. Тишина. Ни привычного «Сереженька, родной!» с поцелуями, ни запаха жареной картошки с луком, которую Ленка всегда готовила к его приезду. Странно.
— Лен! Ты где? — крикнул он, стягивая рабочие ботинки. — Я домой вернулся!
Тишина. Только где-то капала вода.
На кухонном столе — чашка с недопитым чаем и телефон жены. Экран вдруг загорелся от нового сообщения. Серега машинально глянул.
Женя: «Ты сегодня была такой красоткой! Новая прическа делает тебя моложе лет на пять точно. Глаза так и светятся! Буду ждать тебя снова, красавица »
У Сереги потемнело в глазах. Женя, значит. Какой-то хахаль нарисовался, пока он на вахте вкалывал.
Входная дверь хлопнула, и в квартиру вошла Ленка с пакетами из магазина.
— Сережка! — она бросила пакеты и кинулась к нему. — Ты ж сказал, только завтра приедешь!
Но вместо объятий муж отстранился, глядя на нее каким-то странным взглядом.
— Чё, не ждала? — процедил он. — Думала, еще денек погулять успеешь?
— Ты чего? — Ленка растерянно замерла. — Какой денек? Я в магазин бегала… Ты голодный, наверно, счас картошечку пожарю…
— Не надо мне ничё, — он схватил ее телефон. — На, глянь! Твой Женя соскучился!
Ленка уставилась на экран, а потом неожиданно фыркнула.
— Дурак! Это ж Женька-парикмахер! В «Стиле» работает, я сегодня к ней на стрижку ходила. Женька — Евгения! Она всегда так пишет, это ее фишка для клиенток!
— Да ладно заливать-то! — Серега отшвырнул телефон на диван. — «Фигуру подтянутую» он там увидел! Парикмахеры теперь, значит, на фигуры пялятся?
— Женя — она! Евгения Пална! Ей под полтинник, она всех так нахваливает, чтоб клиентки возвращались!
Но Серегу уже понесло:
— Два месяца на вахте! Тут жилы рвешь, а она… Я ж вижу — ты подкрасилась, приоделась… Для кого это все, а?
— Да для тебя, придурок! — в глазах Ленки заблестели слезы. — Я ж знала, что скоро вернешься!
— Ага, как же! А этот твой, с эмодзи целующими!
— Какой «мой»? Ты вообще слышишь, что я говорю?
— А я дурак, думал — ты скучаешь… — Серега плюхнулся на стул, потирая небритый подбородок.
— Да ты не дурак! Ты — идиот конченый! — Ленка схватила сумочку. — Знаешь чё? Звякни своей Петровне с вахты, с которой ты по видеосвязи шушукался! Спроси, как у неё дела!
Серега вскинулся:
— Какой Петровной? Ты чего несешь?
— А сам-то! — всхлипнула Ленка. — Думаешь, я не видела? Мне Машка рассказала, её муж на той же вахте…
Серега вдруг расхохотался:
— Петровна? Машка сказала? Петровне шестьдесят два! Она нам носки штопает и котлеты жарит! Как мамка родная для всей бригады!
Ленка замерла, хлюпая носом:
— Правда, что ли?
— Вот дуры бабы… — Серега покачал головой, но уже без злости. — Давай телефон сюда. Щас твоему Жене позвоним.
— Не моему, а мо-е-й! — по слогам произнесла Ленка, протягивая телефон.
Серега нашел номер и включил громкую связь.
— Салон «Стиль», здравствуйте! — раздался низкий женский голос с хрипотцой.
— Здрасьте, — растерянно пробормотал Серега. — А… Женя там есть?
— Я Евгения Павловна, слушаю вас.
Серега ошалело посмотрел на жену. Та скрестила руки на груди с видом «я же говорила».
— Извините… ошибся… — пробормотал он и сбросил звонок.
В кухне повисла тишина.
— Лен, блин… Я это… — он почесал затылок.
— «Это» — что? — Ленка всё еще дулась, но уже не так сердито.
— Ну прости дурака. Два месяца не виделись… Крыша поехала маленько.
Ленка фыркнула, потом не выдержала и прыснула:
— Видел бы ты свою рожу, когда эта «твой Женя» басом ответила!
— Да уж… — Серега притянул жену к себе. — А я-то думал, чё ты вырядилась так… Ты и правда похудела, что ли?
— На пять кило! — гордо сказала Ленка. — Каждый день по десять тыщ шагов наматывала, даже когда дождь. И к Женьке этой специально записалась, чтоб ты обалдел, когда вернешься.
— Обалдел — не то слово, — хмыкнул Серега. — Чуть инфаркт не схватил.
— Дурачок, — Ленка потрепала его по щеке. — Я ж тебя люблю. Куда я от тебя, такого ревнивого идиота, денусь?
— Это точно, — он обнял ее крепче. — А эта твоя Женька…
— Да господи, кончай уже! Поехали к ней завтра вместе, сам увидишь эту «красотку пятидесяти лет от роду с усиками»!
— Не, ты чё… — Серега смутился. — Как я ей в глаза буду…
— Вот именно! — торжествующе заявила Ленка. — Знаешь, она мне еще маникюр предлагала сделать. Может, запишусь? Как думаешь?
— Издеваешься? — буркнул Серега, но уже улыбался.
— Ладно, давай картошку жарить, — Ленка чмокнула его в щеку. — Вахтер ты мой ревнивый.
— Слышь, — вдруг сказал Серега, — а что за Машка такая, которая про Петровну тебе наплела?
Ленка замерла с луковицей в руке.
— Ну… Машка… с пятого этажа…
— Нет у нас на пятом никакой Машки! — прищурился Серега.
— С четвертого, значит… — Ленка отвернулась к раковине. — Я чё, всех соседок помню, что ли…
— Та-а-ак, — протянул Серега. — И кто теперь у нас ревнивый?
Они посмотрели друг на друга и вдруг одновременно расхохотались.
— Придурки мы оба, — выдохнула Ленка, утирая слезы. — Надо ж так друг друга накрутить.
— Это точно, — кивнул Серега, доставая из холодильника пиво. — А я-то голову ломал, почему ты так вырядилась…
— Для тебя старалась, дубина! — Ленка кинула в него кухонным полотенцем.
— А я-то на вахте… — начал Серега и осекся.
— Чё на вахте? — Ленка насторожилась.
— Медведей видел! — быстро закончил он. — Прикинь, три штуки! Здоровущие такие…
— Медведей, значит, — Ленка хитро прищурилась. — А я думала, ты скажешь, что от тоски по мне извелся весь.
— Ну а то! — Серега приобнял ее. — Прям места себе не находил. Петровна даже валерьянку предлагала.
— Та самая Петровна с усами? — Ленка пихнула его в бок.
— Ой, всё! — Серега поднял руки, сдаваясь. — Давай лучше жрать готовить. Я голодный как зверь!
— Как медведь, которого на вахте видел? — подколола Ленка.
Но уже через минуту они оба суетились у плиты, а картошка шкворчала на сковородке, наполняя кухню уютным домашним запахом. Серега украдкой разглядывал жену, отмечая и новую стрижку, и похудевшую фигуру, и как-то вдруг почувствовал, как сильно соскучился.
— А все-таки красотка ты у меня, — сказал он, притягивая ее к себе. — И без всяких там Женек.
— То-то же, — улыбнулась Ленка. — А то завел тут песню: «Женя-Женя»…
— Дурак был, — согласился Серега и поцеловал ее в макушку.
— Был и остался, — хихикнула Ленка, но прижалась к нему крепче. — Мой дурак.